Знаменитые лошади: Состав: Твой выход, Шурик! Судьба серого актера

После Пятигорских скачек, в которых Состав, надо сказать, особо не отличился, он попал на Центральный Московский ипподром, в известную Школу верховой езды (ЗМ №7(86)/2009), в те времена единственный городской прокат на всю Москву и Московскую область.

Прокатская жизнь

Свою «прокатскую» карьеру светло-серый терец начал еще в старом круглом манеже ШВЕ, там же он быстро получил озорное прозвище Шурик.

По рассказом очевидцев жеребцом он был ого-го! С ним чаще всего возникали ЧП при езде на плацу, если его всадник и всадник на кобыле «зевали».

А вообще Шурика с теплом вспоминали и «чайники» и «продвинутые всадники». Ласковый с людьми, хорошо выезженный, он, однако, во время занятий в ШВЕ стабильно стоял посреди манежа. Благодаря этим самым «чайникам» про Шурика ходила шутка: «стоять рысью на Составе», что означало: «выцарапать через кассу, отстояв дикую очередь, долгожданный билетик «на рысь» и не суметь сдвинуть вредного жеребца с места». Конечно в «продвинутых» группах Состава замечательно разгоняли, но над новичками он измывался от души, считая работу в манеже ниже своего достоинства и снисходя только до действительно умелых всадников. Впрочем, тонкую натуру «известного артиста» можно было понять, ведь он был настоящей звездой, а тут какой-то прокат… Но свет софитов, музыка и аплодисменты были в той, другой, выездной жизни, а в повседневной он как и его «незвездные» коллеги ходил в смене, а бедные новички посвящали Составу стихи:

«Составчик стоит, смена быстро несется,

А в всадник хлестает коня...
Составчик стоит! Сердце молодо бьется,
Крепка еще жира броня!»

Более опытные прокатчики про Шурика вспоминали другое: говорят, в молодости, в 60-е годы, будучи еще жеребцом, он по требованию всадника делал роскошные свечки...

Работал Состав в группах у разных тренеров, но больше всех боялся Розу Георгиевну Никитину – тут же переставал бузить, как только она обращала внимание на его закидоны и очередные издевательства над всадником: упертую стойку, серию хороших подкидываний задом в ответ на робкие щекотания хлыстом или резкий скачок с желанием укусить впередиидущего в смене. «Шурик!» – раздавался гром среди ясного неба... Бедный Шурик! Он тут же понимал кто в доме хозяин. Если гнался за кем-то, то резко останавливался, зарываясь в грунт всеми четырьмя копытами и, буквально, садясь на круп. Потом поворачивал в ее сторону свою мордочку, великолепную тонких линий, и косил черным бархатным глазом пугливо и виновато. Минут на десять он становился
зайчиком и паинькой, деловито труся мимо и с опаской поглядывая на Розу Георгиевну, но стоило ей отлучится, вредный Шурик снова начинал всех «строить» по своему разумению.

Звезда Большого…

Прославился Состав отнюдь не своими свечками или умением «стоять, когда все работают». Шурик был звездой Большого театра! Он на протяжении пятнадцати лет выходил на сцену ГАБТа в постановках «Иван Грозный», «Князь Игорь», «Иван Сусанин», «Хованщина», «Дон Кихот», «Псковитянка», «Мазепа», «Борис Годунов». В шутку в Большом Шурика называли «ветераном сцены», ведь 15 лет в театре – большой срок! Он видел в живую великих солистов ГАБТа, более того, «играл» с ними на одной сцене, прикасался к серьезному искусству, так сказать изнутри. Театралы-завсегдатаи, любители оперы, могли ему только завидовать: лошадь, а какой чести удостоен – стоять на сцене рядом с мастерами!

Если вы думаете, что Шурик – баловень судьбы, то вы глубоко заблуждаетесь. Прежде чем выпустить четвероного актера на сцену его «пробовали на роль», точно так же как и всех настоящих артистов. Режиссер смотрел, как ведет себя животное на сцене, не боится ли громкой музыки, различных звуков, передвижения других актеров по сцене.

Состав на пробах держался спокойно, не нервничал, не мешал действию, в общем, подошел на все 100%! «Все в порядке, будет играть», – таков был вердикт строгой комиссии.

Вся наша жизнь – игра!

Первый выход на сцену для Состава состоялся в «Хованщине». Роль была маленькой, но весьма тяжелой, Составу пришлось тянуть тяжелую подводу со стрельцами через всю сцену.

Говорят, «Хованщину» Шурик не любил: после первого выхода приходилось два часа маяться за кулисами до последнего акта, да и телегу, в которую запрягали коня в конце постановки, он недолюбливал. Но артистизм терца наиболее сильно был заметен как раз в этой постановке, где у него было целых две роли. В первом акте Состав играл княжескую верховую лошадь: выходил на сцену под князем Хованским – гордый, торжественный; во втором акте он преображался в простенького крестьянского коня, запряженного в телегу, увозящую в ссылку опального князя – здесь Шурик становился понурым, почти до земли опускал голову… Эх, как же играл этот четвероногий актер!

Были у Шурика и напарники по сцене. Например, в опере «Князь Игорь» Состав выходил на сцену со своим коллегой – Хмелем, а в «Дон Кихоте», который давали не только в Большом театре, но и в Кремлевском дворце съездов он «играл» бок о бок с серым осликом Антоном из «Уголка Дурова».

Путь к сцене Состав открыл и некоторым людям. Рядом с лошадью всегда был Владимир Исаев, работавший в ШВЕ. Он привозил Шурика в театр и сам, облачившись в театральный костюм, выводил четвероного актера на сцену.

Гримерная для лошади

Расстояние от ипподрома до Большого театра Состав преодолевал в грузовой машине, одетый в попону с капором, сохраняющим заботливо расчесанную и уложенную гриву. Прибыв в театр Шурик входил в специальный лифт, в котором поднимался за кулисы, в… гримерную!

Да, да! Как у настоящего артиста у Состава в Большом театре была собственная «гримерка» – закуток в бутафорском цехе – где на лошадь наводили последний лоск, седлали или запрягали в телегу, в зависимости от действия, и где он ждал своего выхода.

На сцену Шурик выходил в специальной войлочной обуви, чтобы его не ударило током, если наступит на провод, да и чтоб подковы не звенели слишком громко.

Коня для Самозванца!

В Большом идет опера «Борис Годунов». На сцене разномастная толпа артистов, одетых в костюмы бояр, шляхтичей, иезуитов. За кулисами нетерпеливо переминается с ноги на ногу серый терец. Он знает, скоро режиссер скомандует «Коня для Самозванца!» и Состав гордо вывезет в свет софитов претендента на престол…

Живой конь выглядел необычно рядом с бутафорским лесом и нарисованными деревьями. Но когда театральные прожекторы высвечивали Самозванца из «Бориса Годунова», князя Игоря или Дон Кихота, выезжающих на сером терце с лебединой изогнутой шеей, зрители аплодировали... И не известно кому больше: любимому оперному певцу или любимому серому коню… Шурик действительно был создан для сцены – он был очень красив!

Это спустя много лет совместных выступлений народный артист СССР В.И.Пьявко, исполняющий партию Лжедмитрия в опере «Борис Годунов», легко вскакивал на Состава и выезжал на сцену, чувствуя себя настоящим претендентом на престол. А когда-то Пьявко и Состав вместе дебютировали в «Борисе Годунове».

«Учась в ГИТИСе мне доводилось брать уроки верховой езды, но выезжать на коне на сцену, да еще в Большом было весьма волнительно», - вспоминал потом Владислав Иванович.

К слову, Состав тогда выдержал «боевое крещение» и не испортил дебют.

Слабонервных просим покинуть зал!

Были в актерской карьере Состава и курьезные случаи. В Большом театре четвероного актера все очень любили и после каждого спектакля угощали чем-нибудь вкусненьким. Как-то за кулисами для Шурика оставили яблоко на столике. В это время на сцене полным ходом шла «Хованщина»: рассвет на бранном поле, кругом тела поверженных ратников с вонзенными в них стрелами, легкая дымка… Серый конь, понуро опустив голову, стоит над убитым хозяином... И вдруг «горюющий конь» скосив черный глаз куда-то влево видит за чуть приоткрытой кулисой наливное красное яблочко. Не раздумывая (ведь ему всегда полагается угощение) Шурик, переступая через «убитых», уверенно движется к лакомству. «Убитые» воины на виду у изумленной публики расползались из-под ног коня, потрескивая воткнутыми в них стрелами, а публика падала на пол от хохота.

Все хорошее когда-то заканчивается…

А после света театральных прожекторов Состав вновь возвращался к повседневной работе в ШВЕ. К слову, Шурик блистал не только на сцене Большого театра – он, как и его коллеги по прокатскому цеху, был неизменным участником всех конных праздников, проводимых в манеже ШВЕ довольно часто в те годы. И здесь он был звездой, играя главные роли.

После распределения, в 1981 году, Состав попал в группу Ларисы Васильевны Зиновьевой. С возрастом, крутой нрав Шурика угас и он превратился в весьма милое существо, тянущее «прокатскую лямку» верой и правдой.

В 1989 году в возрасте 25 лет Состав попал под списание и подлежал сдаче «на колбасу».

Когда любимца всей ШВЕ погрузили в машину, началась настоящая Революция. Тогда Состава вывезти с ипподрома не удалось – машина сломалась. Но, говорят, что машина сломалась не случайно и к этому приложили руку особо ярые защитники коня.

Таким образом, Состав получил отсрочку, которой хвалило общественности Школы верховой езды при ЦМИ, чтобы собрать необходимую сумму и выкупить ветерана ШВЕ и сцены Большого театра. Деньги тогда собирали, как говорится всем миром, потом ходили в Администрацию ипподрома, на балансе которого числилась лошадь… В общем коня отвоевали и он отправился в приют для лошадей «Уникум», где прожил два года. Загородную ферму Состав покинул после ее разделения, в ноябре 1990 года, и нашел свой последний приют в одной из московских конюшен.

Говорят (хотя теперь информацию уже никак не проверить), что последние годы жизни Шурика были далеки от понятия «счастливая старость». К сожалению, в те годы конюшен, не отвечающих никаким нормам содержания лошадей, по всей нашей стране было великое множество. Полупомоечное и полуголодное существование явно было не на пользу старику.

Год смерти знаменитого серого терца, якобы, 1992-й. Ему тогда было 28 лет. Все кто знал Шурика нехотя обсуждают то, в каких условиях заканчивалась его жизнь. Предпочитают говорить, что он пал просто от старости. Пусть так и будет, ведь сознавать, что лошадь – любимец сотен людей нескольких поколений, выучивший и выпустивший в мир спорта не один десяток современных всадников и по совместительству звезда Большого театра, игравший рядом с мэтрами отечественной оперной сцены, был забыт всеми и доживал свой век на помойке…

К сожалению, мир жесток. Мы умудряемся не помнить людей, настоящих знаменитостей – актеров, певцов, которые еще пару десятилетий назад не сходили с театральных подмостков и экранов телевизоров. А сегодня они, не лучше Шурика, влекут жалкое существование где-нибудь на столичных окраинах, забытые всеми. Здесь люди и целые человеческие судьбы, чего уж говорить о лошади и кого волнует судьба какого-то старого терца с поседевшей мордой?

Но все, кто знал и любил Шурика, не забудут его уже никогда. Вспомнили легендарного Состава и в Большом театре, куда мы обратились в поисках его сценических фотографий.

Ведь актеры не умирают, они остаются жить вечно в своих ролях!