Краут Лора: новое счастье в Старом Свете

Известные люди: Краут Лора: новое счастье в Старом Свете

Автор: Анна ИЛЬЯСОВА
Номер журнала: ЗМ №1 (125) 2013
Фото: из архива Лоры Краут

Почти два десятилетия Лора Краут представляет команду США на Олимпиадах, этапах и финалах Кубка мира и Кубка Наций. За свою спортивную карьеру Лора снискала репутацию одной из самых позитивных всадниц страны, но чего стоило ей добиться таких результатов? Об этом нам удалось спросить Лору во время встречи на турнире Gucci Paris Masters, куда она была приглашена как одна из 30 лучших конкуристов мира

 

С малых лет

Путь Лоры в мир конного спорта начался, когда ее мама Кэрол дала им с сестрой Мэри Элизабет первый урок верховой езды. Спустя 40 лет сестры все еще работают вместе, но разве могли они тогда мечтать о выступлении на одной площадке с лучшими всадниками мира?

Л.К.: Моя мама очень любила лошадей, занималась сама и учила детей азам верховой езды на хобби-уровне, так что уже в два года она сажала меня впереди себя в седло, а в три – я выехала на первые соревнования! У нас есть такой вид соревнований для самых маленьких: когда кто-то из взрослых ведет в руках пони, а задача ребенка – держаться в седле.

 

ЗМ: А как отец относился к вашему увлечению?

Л.К.: С самого детства я с ума сходила по лошадям и ненавидела школу, которая мешала целыми днями заниматься любимым делом. Мое отношение к учебе сводило папу с ума, ведь он не разделял нашей с мамой страсти к лошадям. Дошло до того, что мне было поставлено жесткое условие: если я не приношу хороших оценок – никаких лошадей. Так что приходилось учиться...

Мама всегда меня поддерживала, в отличие от отца. Я слышала порой, как они обсуждали между собой, что этот вид спорта опасен, но эти разговоры так и оставались между ними.

 

Наперекор родителям

Л.К.: Когда мне было 12−13 лет, я поняла, что уже знаю больше, чем мама, и тогда я начала подрабатывать у людей, которые тренировали лошадей на продажу. После школы я уже знала, что хочу быть профессиональной конкуристкой, но родители настояли на том, чтобы я поступила в колледж. Мне оставалось только выступать на любительском уровне. В США любитель – не значит неопытный всадник – это владелец, выступающий на своей собственной лошади. Но мы жили очень скромно – и о покупке лошади я не могла и мечтать. К счастью, нашлись люди, согласные дать мне своих лошадей для выступлений.

Я училась в колледже в Атланте шесть месяцев, пытаясь постичь политологию и международное право, заранее зная, что никогда не буду этим заниматься. Более того, наше финансовое состояние не было готово к затратам на обучение в колледже, так что родителям пришлось взять кредит. Глядя на то, как они берут в долг деньги на то, чем я не хочу заниматься, я решилась на серьезный разговор с отцом. На Рождество я сказала ему, что действительно не хочу учиться, тем более в долг. Он ответил: «О’кей, ты меня убедила, но теперь ты будешь сама за себя». По сути, он не выгнал меня из дома, но я должна была сама зарабатывать себе на жизнь, на еду и не имела никакой поддержки в своей спортивной карьере.

 

Один в поле… «catch-rider»

Было очень тяжело, я работала конюхом и начала выступать на чужих лошадях. В Америке есть такое понятие – «catch-rider»: я приходила на турниры со своим седлом, и если кому-нибудь нужен был всадник для выступления или демонстрации лошади потенциальным покупателям, то они нанимали меня. Так меня заметила миссис Холдер – пожилая женщина, владелица двух чистокровных лошадей. Я начала выступать на ее лошадях, хотя они были очень сложные. Тогда мне поступило предложение поработать на одного дилера – у него были лошади всех направлений, – вот это был очень ценный опыт! Я ездила на турниры на гунтерах, конкурных лошадях, выступавших по высотам от метра до S-класса. Я просто набиралась опыта, ведь я не прыгала на настоящей конкурной лошади до 19 лет! До этого мне доставались только гунтеры, и, получив в работу настоящих конкурных лошадей, я сразу заметила разницу и поняла, что это мое!

 

Олимпийская неожиданность

Л.К.: Мне было 24, и я была никем – просто девочкой из длинного стартового протокола местных соревнований. Конечно, у меня за плечами были победы, в том числе и в Гран-при, но таких, как я, было много – ничего особенного. Тогда неподалеку проводились отборочные соревнования на Олимпиаду в Барселоне, и я поехала на них, но не ради Олимпиады, а просто как на очередной турнир – «протащить» одного из тех чистокровок по маршруту. Я отпрыгала семь маршрутов чисто и лишь в последнем допустила повал в системе на финише. И что вы думаете? Меня взяли в команду в качестве четвертого (резервного) всадника! А если бы не этот досадный повал, могла бы попасть и в основной состав! Я была счастлива, ведь до этого еще никогда не выезжала из страны. Я пришла в спортивный департамент с вопросом: «Что мне теперь нужно делать?» – и сотрудник улыбнулся мне: «В первую очередь вам нужно сделать загранпаспорт».

После этой Олимпиады, на которой так и осталась в резерве, я никогда не покидала национальную сборную. Я выступала в нескольких сериях Кубка мира – это был мой первый европейский опыт, – после чего шесть лет не возвращалась в Европу.

 

ЗМ: Похоже на историю Золушки…

Л.К.: Знаете, я далека от истории Золушки – не пришел никакой прекрасный принц и не отвел меня во дворец. Мне приходилось всего добиваться своими кровью и потом. Были удачи, были и трагедии. Однажды я пошла утром забрать из левады лошадь, на которой выступала и на которую возлагала большие надежды, и обнаружила ее с открытым переломом ноги. Я позвала на помощь, и, пока не прибежал ветеринар с конюшни, была с этим конем, видела его мучения, но ничего не могла поделать. Это было ужасно. Еще одним серьезным испытанием – уже в более старшем возрасте, – стала для меня Олимпиада в Афинах. Для квалификации мне нужно было выступать в Доминикане, где моя лошадь получила небольшую травму. В принципе, травма была несерьезной, но, чувствуя ответственность за честь команды, я отказалась выступать – ведь травма могла повлиять на командный результат. Тем не менее я не улетела домой к семье первым же самолетом, а выбила статус ассистента в команде и полетела поддержать своих коллег по национальной сборной. Какова же была моя радость за страну, когда команда США выиграла золото, и как же я страдала внутри, зная, что могла бы стоять рядом с ними на пьедестале…

 

Врез:

После того как Лора отказалась от участия в Олимпиаде в Афинах, опасаясь последствий травмы лошади, ей вручили награду Олимпийского комитета США им. Джека Келли «За самую честную игру».

 

Show must go on

ЗМ: Насколько мне известно, с 1989 года вы не покидали сборную США…

Л.К.: Да, это правда. За исключением сюжета с Афинами, я всегда была в команде, хотя никогда не была уверена, что попаду туда. Так, в 2008 году у меня был десятилетний конь по кличке Седрик. Десять лет – слишком молодой возраст для Олимпиады, но после отборочного турнира в Веллингтоне я попала в основной состав. Мы полетели в Гонконг, и Седрик продолжил удивлять всех, в том числе и меня, ведь США вновь стали золотыми медалистами – и на этот раз я была на пьедестале!

 

ЗМ: Вы когда-нибудь пробовали свои силы в других видах конного спорта?

Л.К.: Пару раз я пробовала проехать троеборный кросс – просто для себя, не в рамках турнира. Я не думаю, что когда-либо захочу заниматься троеборьем или выездкой, ведь мне уже 47, и я все еще без ума от конкура, мои глаза блестят восторгом каждый раз, когда я приезжаю на турнир, до сих пор испытываю трепет и волнение перед стартом, но не испуганно-нервное, а что-то похожее на эйфорию.

 

Семья спорту не помеха… а спорт – семье?

Л.К.: Мы с моим мужем Бобом Краутом поженились, когда мне было 24. Он тоже ездил верхом и даже был лидером рейтинга любительского конкура в США. Мы оба выступали, и муж понимал, чего будет стоить беременность моей карьере, так что мы договорились, что не будем планировать детей раньше 30. И вот мне исполняется 30, и я понимаю, что еще не готова, – это повторяется и в 31, и в 32... В итоге в 34 я решила перебороть себя – и ни капли не жалею! Сын – моя самая большая радость, мое вдохновение, и видите – я все еще в топе спортивного рейтинга! Я перестала ездить на четвертом месяце и вновь села в седло через две недели после родов, так что и перерыв был не столь значительным, чтобы навредить карьере.

 

ЗМ: Ваш сын тоже ездит верхом?

Л.К.: Да, Бобби сейчас 13. Он тоже начал выступать в детских маршрутах, глядя на родителей. Бобби начинал с пони, но ему попался довольно скверный пони – мальчик не ездил почти год, – тогда я купила ему невысокую лошадь. Он снова сел в седло и так втянулся, что сейчас уже выступает по маршрутам с высотой препятствий до 100−110 см. На сегодняшний день самое тяжелое в моей жизни – это оставлять его в Америке, когда уезжаю в Европу. Когда я в Америке, все идеально: мы вместе кушаем, я готовлю еду, собираю ему завтрак, отвожу его в школу, как все нормальные мамы. Но как только мне нужно уезжать, идеальная жизнь развеивается, как мираж. Дело в том, что мы с его отцом в разводе, и если раньше я могла брать Бобби с собой на турниры, то теперь он должен ходить в школу, оставаясь с отцом. Конечно, на лето он непременно прилетает к нам в Англию, но весна и осень – период расставания – самое тяжелое время для меня. Только за последние два месяца я совершила пять трансатлантических перелетов, чтобы повидаться с сыном.

 

Новое счастье в Старом Свете

ЗМ: В чем причина вашего развода с мужем? Ведь именно лошади свели вас вместе…

Л.К.: Да, так и было, но именно лошади и развели нас… Мы были женаты 15 лет, и когда я начала ездить в Европу, мы стали больше оставаться поодиночке, чем быть вместе. Наш развод был тихим, мирным, без скандалов и взаимных упреков, мы до сих пор общаемся как друзья. Сейчас Боб снова женился – у них два милых сына одного и двух лет – и снова начал выступать. Нашему сыну было шесть лет, когда мы развелись, и он даже ничего не заметил, ведь в наших добрых отношениях мало что изменилось. Я рада, что у Боба новая счастливая семья, ведь если взглянуть правде в глаза, то что это за жена, которая по полгода пропадает на другом континенте!

 

ЗМ: Какие у вас планы на будущее?

Л.К: Сегодня я живу на базе Ника Скелтона все лето и выступаю в Европе, а на зимний сезон мы оба перебираемся во Флориду. В Америке, конечно, тоже проводится много турниров довольно высокого уровня, но чтобы оставаться в топе конного спорта, нужно выступать в Европе. Просто невозможно понять уровень твоих конкурентов, пока не выйдешь на одно поле с Людгером Бербаумом или Марко Кучером.

Я хочу оставаться в спорте столько, сколько мне позволит мое здоровье. Мне 47, и я прекрасно себя чувствую, к тому же конкур, пожалуй, один из немногих видов сорта, в котором чем ты старше, тем больше шансов показать хороший результат. Я не могу себе представить жизнь без лошадей, так что, думаю, даже по завершении карьеры я буду тренировать учеников и молодых лошадей. Я и сейчас тренирую: у меня пять учеников – и, пока я в Европе, их тренирует моя сестра Мэри Элизабет.

 

ЗМ: Ваша сестра тоже спортсменка?

Л.К.: Сейчас нет, но на ней держится все – она менеджер, тренер, она ведет всю документацию, составляет заявки, организует перевозку лошадей в Европу и обратно. Раньше она и сама ездила, но после тяжелой травмы спины она больше не садится в седло, однако без нее я как без рук!

 

На протяжении всей карьеры Лора Краут выступала на лошадях спонсоров: начиная с чистокровок мисс Холдер, заканчивая Питером Уезериллом, – бывшим владельцем Седрика. С одной стороны, такое партнерство дало ей шанс выйти в большой спот, с другой – поставило ее под удар в 2010 году.

Больше чем спонсоры

Питер Уезерилл – владелец одной из самых уважаемых скаковых конюшен Америки. Одновременно Питер являлся неизменным спонсором сборных США по конному спорту, покупал для них лошадей и принципиально отвергал предложения о приобретении его самых успешных в спорте лошадей, если таковые поступали от покупателей из-за рубежа. Так же было и с Седриком – после триумфа на Олимпиаде в Гонконге Питер отверг все самые заманчивые предложения, оставив лошадь под седлом Лоры Краут. Однако спортивная идиллия была прервана смертью Питера незадолго до ВКИ в Кентукки. Лошадь была выставлена на продажу, и уже близился последний срок подачи заявок на следующий олимпийский цикл, а ситуация с владельцами так и оставалась нерешенной. Лора стала готовить жеребца к Олимпиаде, и вскоре удача ей вновь улыбнулась, – серого Седрика приобрела Маргарет Дюпре – хозяйка животноводческой фермы Cherry Knoll Farm – прекрасно знавшая прежнего хозяина. Сама Маргарет увлекалась выездкой и с детства мечтала о спортивной карьере. Именно поэтому она спонсировала американского спортсмена Отто Флеттриха (член сборной по выездке в 2010), и в память о добром друге Питере взяла под крыло Лору Краут.

Еще одним спонсором Лоры являются основатели благотворительной программы JustWorld Жоан и Эрнест Кальманы. Лора выступает на их лошади Вудсток, а взамен носит цвета организации за рингом и популяризирует благие цели программы в выступлениях и интервью. 

 

По словам Лоры, она пришла из другого мира. Для нее Европа – мир мужчин, в том числе и в конном спорте, а с сильным полом соревноваться гораздо сложнее. Если в Америке в маршруте 40 участников, то 25 из них будут женщины и лишь 15 – мужчины. Но если взглянуть в стартовый протокол турнира Gucci Masters, на фоне которого состоялась наша беседа, то из 40 приглашенных всадников топ-рейтинга 30 – мужчины и лишь десять – женщины! С самого детства Лору поддерживали лишь мама и сестра – и то только морально, ведь отец не разделял ее интересов. Для мужа, выступавшего на более низком уровне, сама Лора была поддержкой, а единственная радость – сын Бобби – порой отвлекает ее от спортивных амбиций, заставляя грустить и волноваться в период разлуки. Но терпению и упорству этой невысокой, сильной и улыбчивой женщины можно только позавидовать. Сейчас Лора благодарит судьбу за то, что та подарила ей настоящую опору – британского всадника Ника Скелтона. Так, может, этот новый этап в жизни принесет новые победы? Если ей столько удалось сделать в одиночку, то не стоит ли теперь европейским спортсменам опасаться ужесточения конкуренции с ее стороны?