АСКОТ: покушение на царя Николая I
← История

История: АСКОТ: покушение на царя Николая I

Автор: Юлия ГАЙДУКОВА
Номер журнала: GM №8(165)2016

В начале XX века автор книги, посвященной самому знаменитому ипподрому Англии, писал: «Нарядный и торжественный Аскот! Королевский Аскот! Имперский Аскот! Ни на каких скачках в любой другой стране, месте или климате нельзя увидеть более ясного неба, более сверкающего солнца и грандиозного, величественного, яркого зрелища».
Как все начиналось
 
Для того, чтобы увидеть Аскот именно таким, должно обязательно повезти с погодой, как повезло однажды летом 1711 года первой королеве объединенной Великобритании Анне, совершавшей прогулку в экипаже по окрестностям Виндзорского замка. Она обратила внимание на обширную пустошь, прекрасно подходившую для того, чтобы «галопировать в полную резвость», и повелела подготовить ее к скачкам. Открытие будущего Аскотского ипподрома состоялось 11 августа в присутствии самой королевы, которая в сопровождении блестящей свиты прибыла из соседнего Виндзора. Сохранились клички семи записанных на 50-фунтовый приз лошадей, но не имя победителя. Обращает на себя внимание, что трое из участников были серыми, а еще один даже «серо-стальным». Впрочем, это далеко не самая удивительная масть, встречающаяся в списках участников первых аскотских скачек, – так, например, конь лорда Лиффорда значится как «мускатный», то есть той же масти, что и лошадь дофина Людовика в шекспировской хронике «Генрих V».
 
Настоящее процветание Аскота началось при Георге III, взошедшем на трон в 1738 году. Его правление формально продолжалось целых 60 лет, но на протяжении последних 30 из них король страдал от приступов неизвестной болезни, вызывавшей у него тяжелое расстройство психики. Главным покровителем турфа в середине XVIII столетия был его младший брат – Уильям, герцог Камберленд, в чьем конном заводе родились выдающийся производитель Херод и еще более знаменитый Эклипс.
 
К тому моменту скачки на ипподроме уже длились не один-два дня, а целых четыре. Именно в это время они стали частью традиционного светского «сезона», который совпадал с начинавшейся в январе сессией парламента и завершался в конце июня. Они сопровождались приемами, которые давала знать, снимавшая дома в соседних городках Игем, Саннингхилл и самом Виндзоре. Также устраивались публичные завтраки, ужины и балы «для вельмож и дворян», которые проходили в залах благородных собраний, а также в здании Винд­зорской ратуши. Она, к слову, существует и поныне – именно здесь состоялось бракосочетание принца Чарльза и Камиллы Паркер-Боулз, а также Элтона Джона и Дэвида Ферниша. 
 
Первое упоминание о том, что в Аскоте был разыгран кубок, мы встречаем в 1772 году, когда принц Генри предложил именно такой приз в скачке на 4 мили для лошадей пяти лет. Правда, большого ажиотажа розыгрыш не вызвал, завершившись победой Марии собственного завода принца, у которой вообще не нашлось соперников. Подобные исходы были нередки в то время, когда не существовало никакого вознаграждения для владельцев лошадей, занявших 2-е и 3-е места. Если в скачке был один явный фаворит, не имело никакого смысла просто скакать за компанию. Тот же Эклипс имел настолько грозную репутацию, что стартовал в гордом одиночестве целых девять раз.
 
Столица азарта
 
Помимо самих скачек и балов с обедами, поездка в Аскот обе­щала публике и другие популярные развлечения того времени. Прежде всего это были азартные игры, включая рулетку и даже наперстки, а также разнообразные пари, которые заключались далеко не только на лошадей. 
 
В 1768 году некая известная светская леди побилась об заклад в 5 тыс. фунтов, что проедет сотню миль (160,9 км) за 10 часов, а ее муж предложил поставить еще 5 тыс. на то, что после этого она съест ногу ягненка и выпьет две бутылки кларета.
 
Особой любовью публики пользовались также петушиные бои «между джентльменами Оксфордшира и Беркшира» и боксерские поединки, о которых газеты писали не менее подробно и едва ли не с большим энтузиазмом, чем о лошадях и дамских нарядах. Так, в последний день скачек 1777 года некий пильщик по фамилии Селуэй дрался с ткачом Вудсом и победил его, завоевав огромный приз в 500 гиней, но лишившись во время схватки глаза. Случались даже дуэли по всем правилам, за ходом которых также напряженно следили зрители. В 1784 году пивовар Роуз стрелялся с неким Диком Инглендом, которому проиграл в кости 200 фунтов, но отказался платить, так как заподозрил его в шулерстве. Увы, попытка защитить свою честь и сбережения стоила щепетильному Роузу жизни – он получил пулю в бок и скончался через несколько часов, несмотря на своевременно поданную медицинскую помощь.
 
Вокруг столов для азартных игр в Аскоте вообще постоянно возникали скандалы, которые, по счастью, редко заканчивались кровопролитием, но неизменно сопровождались шумом и сумятицей. Запрет отводить на Аскотском ипподроме специальные места для азартных игр появился лишь в 1803 году, а полное вето на них было наложено и того позже – уже в 1840-х.
 
Неудивительно, что при таком количестве развлечений и денег, переходивших из рук в руки, на ипподроме и вокруг него постоянно крутилась самая разнообразная публика, среди которой было немало карманных воришек. В те времена обычным способом расправы с ними был самосуд, который не без жестокой изобретательности вершила толпа зрителей. Не редкостью в XVIII столетии были и разбойники, которые едва ли не каждый день грабили на большой дороге состоятельных людей, возвращавшихся из Аскота. 
 
Сам ипподром представлял собой исключительно живописное зрелище – в те дни на нем еще не была построена ни одна трибуна, так что за неделю до скачек на пустоши перед призовым кругом возводилось до 200 временных шатров из белого полотна. Некоторые их них строились двухэтажными и имели открытые галереи, откуда было удобно смотреть скачки, а также роскошную меблировку. Остальные же предназначались для того, чтобы продавать напитки и закуски. Частные подрядчики платили за право установить такой шатер от одной до пяти гиней, которые поступали в призовой фонд скачек. 
 
Императорский Кубок Николая I
 
В конце VXIII века дело дошло и до сооружения первой постоянной трибуны. Она была рассчитана на 1650 человек и прослужила до 1838 года. Здание имело 30 м в длину и могло вместить 3 тыс. зрителей – почти в два раза больше, чем прежнее. А для короля и его свиты в 1822 году была возведена отдельная трибуна. 
 
В 1807 году был впервые разыгран Золотой кубок стоимостью 100 гиней, к которому прилагалось денежное вознаграждение, составленное из подписных сумм – владелец каждой заявленной лошади должен был внести по 10 гиней. Отдельного поощрения для второго призера по-прежнему не предусматривалось, но он мог рассчитывать хотя бы на то, что ему будет возвращен стартовый взнос. 
 
Золотой кубок сразу же приобрел статус главного события «Аскотской недели». В 1814 году, после подписания Парижского мирного договора, на скачки прибыли король Пруссии Фридрих Вильгельм I и российский император Александр I, которых сопровождали прославленные генералы Блюхер и Платов. «Все мысли о скачках были позабыты, и толпа была готова устроить героям дня настоящую овацию», – писал восторженный современник. Спустя ровно 30 лет визит в Аскот нанес и наследник Александра, император Николай I – «грозный деспот и надменный аристократ», как называли его в английских газетах. В тот год Золотой кубок выиграл безымянный жеребец лорда Олбермеля, которого сразу же после скачки владелец в знак уважения к августейшему гостю окрестил Императором. Николай был настолько тронут этим любезным жестом и доволен самими скачками, что немедленно предложил взамен Золотого кубка новый приз стоимостью 500 фунтов, который должен был называться Императорский кубок. Для первого розыгрыша русский двор предоставил прекрасный трофей – уменьшенную копию петербургского «Медного всадника», установленную на треугольном основании, по углам которого были размещены фигурки русских кавалеристов разных полков, а на сторонах выгравированы виды Виндзорского замка, Кремля и Зимнего дворца. Кубок Императора проводился с 1844 года в течение девяти лет? вплоть до 1853 года, когда началась Крымская война, и место этого приза вновь – теперь уже навсегда – занял прежний Золотой кубок.
 
К слову, визит Николая I в Британию стал полным экспромтом, обусловленным резким изменением европейской политической конъюнктуры – неожиданными осложнениями в отношениях Англии и Франции. Русский царь отреагировал на них молниеносно. Причем настолько, что после прибытия гонцов с известиями о приближении Его Величества к Британским островам у королевы Виктории на организацию приема было не более суток. Ситуация осложнялась и тем, что в этот момент в Лондоне гостил король Саксонии Фридрих Август II. И, конечно же, скачки в Аскоте были идеальным местом для организации «культурной программы» августейших особ. 
 
Во всяком случае, было широко известно об особенной любви к лошадям питавшего слабость ко всему военному русского царя. В годы его правления в Царском Селе даже была обустроена знаменитая Пенсионерная конюшня для доживавших свой век и уже не способных к службе лошадей. Николай знал толк в верховой езде, великолепно держался в седле и с удовольствием ездил на уже в то время массово завозившихся в Россию «англизированных» (как тогда называли чистокровных) лошадях. Но вернемся в Британию. Едва русский и саксонский монархи в сопровождении супруга королевы, принца Альберта, появились в королевской ложе Аскота, как толпа разразилась шумными приветствиями. Скачки произвели на царя сильное впечатление. Причем настолько, что после победы в Кубке Королевы кобылы по кличке Элис Готрон Николай I спустился к дорожке, чтобы лично оценить ее достоинства. И тут захваченный сильными эмоциями русский государь совершил необдуманный поступок. Оторвавшись от свиты, он отправился в гущу ипподромной публики пожимать руки всем желающим. И это в тот момент, когда сотни изгнанных польских националистов после подавленного Россией восстания наводняли британскую столицу и ее окрестности. Разумеется, они присутствовали в этот момент и на ипподроме. Информациию о готовившемся на него покушении Николай I просто проигнорировал, чем поверг в шок английскую тайную полицию, не заинтересованную в подобном повороте событий.
 
Но к счастью, все обошлось и британский вояж Николая I в 1844 году закончился благополучно. Но принимающей стороне он запомнился надолго, оставив после себя легенду о том, что привыкший к солдатскому быту царь каждый раз перед сном требовал, чтобы англичане вместо перин стелили на его ложе… солому из королевских конюшен. При этом англичане единодушно отмечали истинно царскую стать Николая I. «В нем каждый дюйм – король», – повторяли они слова Шекспира, увидев русского монарха.
 
По ком звонил колокол?
 
В правление Георга IV на аскотских скачках собиралось по 40 тыс. человек, а экипажи стояли вдоль всего скакового круга по 20 в ряд. Именно этот монарх завел существующий доныне обычай прибывать на скачки в запряженном четверней ландо. Любопытно, что вплоть до второй половины XIX века публика могла свободно выходить на скаковой круг и прогуливаться по нему, как по бульвару. Во время розыгрыша одного из призов огромная масса людей высыпала на дорожку, посчитав, что скачка уже закончилась, и оказалась на пути у отставшей лошади, которая сбросила жокея, получившего тяжелые травмы. Как напоминание о тех временах в Аскоте сохранили традицию звонить в колокол, когда участники скачки выходят на финишную прямую, которая давно ушла в прошлое на других ипподромах.
 
Наследовавший Георгу IV брат, правивший под именем Вильгельма IV, каждый год давал для членов Жокей-клуба обед в Сент-Джеймсском дворце и однажды даже высказался в том духе, что их общество было самым истинно британским изо всех, где ему доводилось бывать. Король искренне заботился о процветании скачек, лично учредив в Аскоте два дополнительных приза по 100 фунтов. Тем не менее именно на любимом ипподроме Вильгельма случился неприятный инцидент, когда «человек в истрепанном одеянии моряка, жалкого вида и на деревянной ноге самой грубой конструкции» принялся бросать камни в короля, соизволившего показаться публике в окне. Один из пущенных им снарядов угодил прямо в лоб его величества, но «все вздохнули с огромным облегчением, когда король снова появился в окне, и можно было видеть, что он нисколько не пострадал». Виновник происшествия по имени Деннис Коллинз показал на суде, что был доведен голодом до отчаяния, и даже если его застрелят или повесят, хуже ему все равно уже не будет. Он был признан виновным в государственной измене и приговорен к повешению до смерти, обезглавливанию и четвертованию, однако казнь была заменена пожизненной каторгой. В 1833 году арестантское судно доставило Коллинза на остров Тасмания, где он и скончался в том же году, по преданию, сказав перед смертью, что «больше никогда не станет ни работать на короля, ни есть хлеб короля».
 
«Перестройка» по-викториански
 
 В 1838 году на скачках Аскота впервые появилась новая королева – 18-летняя Виктория. Она лично вручала призы победителям, среди которых был совсем юный жокей по фамилии Белл. Когда королева спросила его, сколько он весит, мальчик простодушно ответил: «Простите, мадам, но хозяин велел мне никому не говорить свой вес», изрядно развеселив всех собравшихся. Согласно официальным сведениям, вес Белла составлял всего лишь 25,4 кг, и это был далеко не предел по тем временам – в 1840 году на одной из участниц Уокингемского гандикапа скакал 11-летний мальчик, который весил едва 14 кг и раньше никогда не участвовал в скачках, хотя и проезжал лошадей на галопах.
 
В начале 1840-х на Аскотском ипподроме появился первый аналог современного электронного табло – грифельная доска за судейской ложей, на которую, по мере того как жокеи проходили взвешивание, наносился их вес в соответствии с номерами в официальной программе скачек. По окончании каждой скачки на доске сразу же появлялись номера победителей. В 1870 году грифельную доску заменило электромеханическое табло, сконструированное Чарльзом Спаньолетти, одним из пионеров применения телеграфа на железной дороге. 
 
Тренеры отныне обязывались производить седловку перед трибунами, а после скачки возвращать лошадь на то же самое место – для этих целей в 1845 году было впервые выделено обширное свободное пространство прямо перед королевской трибуной. Помимо всего прочего это избавляло королевскую семью и других высоких гостей от непосредственного соседства с шумной толпой под окнами. Как писали тогдашние газеты, данная мера «позволит держать на расстоянии в 15 м танцоров, певцов баллад и прочих музыкантов, которыми кишит ипподром».
 
В 1856 году была открыта новая линия железной дороги со станцией всего в полумиле от ипподрома. Публика сразу же оценила это нововведение – на скачки прибыло гораздо меньше конных экипажей, но зато гораздо больше зрителей. К началу следующего века за четыре дня скачек из британской столицы в Аскот отправлялось 150 специально назначенных поездов-полуэкспрессов. 
 
Примерно в то же время появилась и новая деревянная трибуна, которая была пристроена к главной – она получила имя принцессы Александры, супруги принца Уэльского. На дальней стороне паддока возвели конюшни для лошадей королевского кортежа и каретный сарай. Свое отдельное здание получили и полицейские – теперь за порядок на ипподроме отвечало 100 рядовых полисменов, не считая офицерского состава и инспекторов. Денег на все эти перестройки и усовершенствования постоянно не хватало, поэтому одним из способов пополнить бюджет стало устройство на главной трибуне частных лож, которые в 1862-67 годах начали сдавать в аренду по высоким ценам. 
 
В конце XIX века продолжали появляться новые и расширяться уже существовавшие обеденные залы, а весь нижний этаж Главной трибуны был отдан под чайную. С эстетической точки зрения этому зданию недоставало только эффектного архитектурного акцента, который появился в 1896 году, когда была возведена новая часовая башня с флюгером. Особую гордость членов правления Аскота составляла стеклянная крыша над балконом Главной трибуны, по которой для охлаждения постоянно стекала вода. 
 
«Реформы» Эдуарда VII
 
В правление Эдуарда VII, взошедшего на престол в 1901 году, на месте старых разрозненных зданий были выстроены три новых, включая предназначенные специально для тренеров, жокеев, прессы и владельцев. Все они были оборудованы самой современной по тем временам техникой, включая лифты Otis. А с 1912 года на прилегающую к ипподрому территорию впервые разрешили въезд автомобилям – и вскоре появилась традиция пикников на аскотской парковке.
 
Между прочим, официальным представителем короля Эдуарда VII в Аскоте был никто иной, как будущий премьер-министр виконт Черчилль. Наследник Виктории был исключительно щепетилен в отношении того, кто заслуживает приглашения на королевскую трибуну, и Черчилль полностью оправдывал его доверие в этом отношении. Рассказывали, что на его столе лежали три стопки с именами тех, кто добивался чести быть приглашенным на королевскую трибуну, поименованные соответственно «безусловно», «возможно» и «совершенно исключено». В частности, король настаивал на том, что в его обществе не место актерам, хотя сам с легкостью нарушал собственное правило, приглашая на скачки тех представительниц этой профессии, к которым питал сердечную склонность.
 
Нельзя не упомянуть и о модном буме, захлестнувшем в начале ХХ века ипподромную публику. Акцент, который делала популярная пресса на дамских нарядах в ущерб собственно скачкам, постепенно становился все более и более выраженным. Дошло до того, что в 1912 году Аскот стал в буквальном смысле местом столкновения двух миров – моды и скачек. Так однажды, испугавшись ярко-красного зонта одной известной актрисы, молодая лошадь встала на дыбы в паддоке. Актриса отскочила, ткнув зонтиком какого-то почтенного генерала, и возмущенно воскликнула: «Просто возмутительно, что сюда пускают лошадей!»
 
Как построить лучший ипподром в мире
 
К середине XX столетия Главная трибуна викторианской постройки безнадежно устарела, и в 1960 году она была снесена. На ее месте появилось новое здание, получившее название Трибуны королевы Елизаветы II. Оно было современным в техническом отношении, но имело совершенно безликий вид, напоминая скорее фабричный корпус. Утилитарный вид этой трибуны с самого начала вызывал суровую критику, и спустя 40 лет компания Ascot Authority, которая непосредственно управляет делами ипподрома, приступила к осуществлению нового, гораздо более амбициозного проекта. Как рассказывает представитель архитектурной компании, получившей подряд: «Техзадание было изложено очень кратко. Нам просто сказали построить лучший ипподром в мире». 20 июня 2006 года Елизавета II торжественно открыла новое грандиозное здание длиной 480 м, способное вместить 80 тыс. зрителей. Сразу же после открытия трибуны таблоиды разгласили, что архитекторы допустили как минимум одну катастрофическую ошибку – они сделали парапет на фасаде таким высоким, что королева при своем росте 162 см не смогла заглянуть за него, не вставая на цыпочки. Впечатление от скачек было безнадежно испорчено.Представитель двора любезно сообщил прессе, что Елизавета II была раздосадована, «что в переводе с королевского языка означает – зла как черт». 
 
«Безответственное поведение посетителей»
 
Как пишет викторианский автор, посетители ипподрома «предавались всем разновидностям порока в такой мере, что даже простое описание этого может шокировать наши современные вкусы». Скорее всего, он льстил своим современникам, поскольку люди принципиально не меняются – меняются лишь нормы принятого в обществе и вредные привычки.
 
Когда в 2008 году газета Evening Standard отдала в лабораторию на исследование семь образцов белого порошка, обнаруженных в уборных ипподрома, четыре из них оказались кокаином. Спустя семь лет похожее расследование, предпринятое таблоидом Daily Star, закономерно привело к аналогичным результатам, даже при том, что уборка в Аскоте ведется практически непрерывно и все поверхности в туалетах протираются не по одному разу за день. Администрация ипподрома неизменно выражает свое возмущение безответственным поведением посетителей, но все равно каждый год на скачках кого-то обязательно арестовывают за хранение наркотиков класса А. Кроме этого, как и в викторианские времена, сегодня между джентльменами на королевском ипподроме случаются ссоры, нередко заканчивающиеся потасовками.
 
А на Королевском Аскоте 2008 года в центре скандала, даже о том не подозревая, оказалась и сама королева. Утром «Дня леди» букмекерские фирмы, традиционно предлагающие угадать, какую шляпу Елизавета наденет на ипподром, вдруг перестали принимать у игроков ставки. Как оказалось, неизвестные лица поставили подозрительно крупные суммы на маловероятный исход – что королева впервые вообще откажется от традиционной шляпы, предпочтя «коктейльную» с перьями. Букмекеры предположили, что произошла утечка информации из дворца, и предпочли перестраховаться. Впрочем, Елизавета все равно обманула ожидания – на скачках она появилась в обычном для себя бледно-голубом головном уборе. 
 
В 2011 году Аскот и его «королевские скачки» отпраздновали свое 300-летие. За это время сменилось двенадцать монархов, семьдесят шесть премьер-мини­стров и неисчислимое количество модных фасонов, но все так же скачут по бывшей пустоши лошади, все так же морщат нос снобы, все так же невообразимы шляпы, все так же тесно наставлены за трибунами четырехколесные экипажи, все так же туго набиты корзинки для пикников, и надо всем этим по-прежнему светит сверкающее солнце – конечно, если повезет с погодой.





Фотогалерея: АСКОТ: покушение на царя Николая I

Молодая королева Виктория. 1840 год
Золотой кубок Аскота
Портрет императора Николая I на коне. Василий Тимм. 1840 год
Царь Николай I, король Саксонии Фридрих Август II и принц Альберт. Рисунок из книги Джорджа Коутхорна и Ричарда Херода «Королевский Аскот». 1902 год
Паддок Аскота. 1927 год. Король Георг V и королева Мэри
2014 год. Принц Уэльский Чарльз с невесткой Кейт Мидлтон
В архитектуре трибун новейшего Аскота нет никакой преемственности с более ранними постройками королевского ипподрома
Современные джентльмены, посещая скачки в Аскоте, все так же стараются брать от жизни по максимуму
Современные джентльмены, посещая скачки в Аскоте, все так же стараются брать от жизни по максимуму