Коннозаводство: В козла играют настоящие мужчины

Редкая профессия «лошадиного» фотографа однажды привела меня в Таджикистане в гости к знакомому табунщику Аширбаю. Воинственные потомки древних арийцев, известные теперь под именем таджиков, считают родоначальником своих лошадей знаменитого Буцефала – коня Александра Македонского. Особенно славились лошади разбойного племени локай, населявшего глухие ущелья хребта Гиндукуш.

Приглашение Аширбая

Коневодство в этих местах табунное, лошади круглый год проводят под открытым небом. Зимой сами добывают из-под снега сухую траву, стойко переносят жару и холод сурового горного края. У местных жителей существует поверье, что жеребята рождаются с небольшими крылышками, поэтому новорожденного детеныша надо подхватить на руки и только минут через десять бережно опустить на землю. Тогда он будет обладать выдающимися способностями, неутомимостью и выносливостью. Иначе при падении жеребенка на землю крылья сломаются, и лошадь навсегда лишится этих качеств.
Погостив у Аширбая несколько дней, я собрался было ехать дальше. На прощание присели у порога юрты. Солнце еще не взошло, но небо уже светилось. Ущелье было совершенно пустынным, табун смирно пасся на противоположном склоне.
– Послушай, зачем тебе сейчас уезжать? – сказал старик. – Завтра большой той будет, козла драть будем, улак по-нашему.
– Но ведь здесь никого нет, кто же узнает о празднике, сколько на нем будет человек?
Старик, прихлебывая чай, долго молчал.
– Я думаю, все приедут. У Айши день рождения – уже 50 исполнилось. Я думаю, кто увидит, тот приедет. Все пастухи, которые стоят наверху. Сверху все видно…
– Сколько же все-таки? – допытывался я.
Старик наполнил новую пиалу и продолжил молча пить чай. Наконец, чайная церемония закончилась, и Аширбай изрек: «Человек пятьсот будет, я думаю».
Скрепя сердце решил остаться. И не пожалел: зрелище, которое я увидел, превзошло все ожидания.

«Город» юрт

Вот солнце бросило свои первые  лучи в еще застывший в ночной дреме воздух. Зеленые склоны ущелья стали розоветь, на перевале взвилась струйка пыли, вслед за ней другая, третья, и весь склон прорезался длинными клубящимися нитями. Скоро стало видно, что это неспешно едущие всадники. Некоторые вели в поводу вторую лошадь. После обеда уже несметное количество юрт покрывало берег реки, рассекавшей туманную даль блестящей извилистой лентой. Здесь было не 500 человек – несколько тысяч. Как мне объяснили, Айша, праздновавшая свое 50-летие, была знаменитым чабаном, героем труда, да еще матерью-героиней.
Праздник обещал быть грандиозным. На следующее утро в специально оборудованных под кухни юртах что-то шипело, булькало и шкворчало, издавая умопомрачительный аромат. На вертелах жарились бараньи туши. Оказывается, саксаул, на вид хрупкий и невзрачный кустарник, достигает возраста 100 и более лет. Жара и холод высушивают его, но теплотворная способность такова, что позволяет на одном деревце зажарить целого барана. 
Там и сям неподвижно стояли на месте, негромко о чем-то беседуя, живописные группы всадников. Иногда вдруг один из них срывался куда-то бешеным галопом – и все опять замирали. И не было видно ни одной женщины. Они права присутствовать на состязаниях не имеют – даже виновница торжества.

Игра без правил

Козлодрание, кок-пор, бускачи, улак – как только не называется эта забава у разных азиатских народов. Но суть ее везде одинакова. Это игра без правил, где каждый за себя, но судья и его помощники есть. Их тем больше, чем больше играющих. Роль главного судьи сводится к тому, чтобы громко отмечать каждый удачный захват. Участнику, получившему поощрение, вручают какой-нибудь приз. Призы самые разные – от детских галош до верблюда, мотоцикла или даже автомобиля. Иногда просто деньги. Призов много: их должно хватить на всю игру, а игра может длиться до бесконечности.
Все начинается с того, что устроитель развлечения бросает на землю свежую тушу козла с отрезанной головой и ногами. Она-то и называется улак. Участники карьером бросаются к ней и, проскакивая мимо, стараются поднять с земли тушу. Это непросто: весит она пуда три. Старики говорили мне, что раньше использовали тушу волка, «но это было очень давно».
Итак, козел брошен на землю, начинается борьба за его захват, причем все одновременно стараются помешать друг другу. Надо видеть озверелую конную толпу, слышать топот, гиканье, сопение и тяжелое дыхание массы обезумевших животных и людей, сыплющих страшные удары нагаек направо и налево, чтобы понять всю дикость первобытной лихой забавы. Разбитые головы, переломанные руки и ноги здесь не редкость, а убивших насмерть почитают как героев.

Наконец какому-то счастливцу удается вырваться из общей массы. Придерживая тушу у передней высокой луки седла, он зажимает ее ногой и мчится во весь опор, не разбирая дороги, лишь бы уйти от преследователей. Если козел очень большой, то всадник перекидывает тушу поперек седла и прикрывает телом. В бешеной скачке участники стараются вырвать друг у друга трофей, и тот переходит из рук в руки до тех пор, пока на истоптанной земле не останутся оторванные куски мяса и шерсти, а самому сильному и ловкому не удастся вырваться из тесного круга преследователей и, доскакав до заранее отмеченного места, сбросить улак  и отправиться получать приз. Если от козла ничего не осталось, в игру бросают свежую тушу – и так до темноты или пока не кончатся призы.

Есть среди игроков настоящие профессионалы, могучие богатыри и лихие всадники, чьи лошади тоже натренированы на схватку. Эти люди – национальные герои, популярность их так велика, что акыны слагают о них песни. Такими мечтают стать мальчишки, которые в подражание старшим бегают по солнцепеку и вырывают друг у друга кусок козлиной шкуры. ЗМ